Ант Скаландис - Спроси у Ясеня [= Причастных убивают дважды]
— Парень совсем большой. Он же догадается скоро. Или кто-нибудь из знакомых скажет. Ты соображаешь, что делаешь?
— Наплевать, — говорила Белка. — Я так хочу.
А Зарайский все не звонил. Объявился он в начале октября. Белка отвела Рюшика в сад и скучала на работе.
— Ну вот что, — сказал Олег, едва поздоровавшись. — Ты там работаешь, что ли? Только не лги мне, что у тебя масса неотложных дел и строжайший режим на проходной. Я тут неподалеку оказался. Погода отличная — айда гулять в Измайлово!
У проходной стоял Олегов старый мятый «Москвич», и до парка они доехали, хотя пешком было минут пятнадцать. Рассказывать он начал еще в машине:
— В общем, так, Софья Андревна, очень может быть, что твой Левушка Толстой действительно жив. История раскручивается необычайно интересная. И для прессы, и для тебя. Петровка по делу Разгонова получала инструкции от Лубянки. Это я выяснил точно. То есть следствие ведет госбезопасность, а милиция и прокуратура просто делают вид, что работают, — схема стандартная, потому и разгадывается легко.
Слушай дальше. Труп в больницу МПС привезли через час после обнаружения в Старице, если верить милицейскому протоколу. Верить ему, разумеется, нельзя. Не сходятся концы с концами. Время доставки в морг я узнал случайно, но абсолютно точно. Так что здесь уже чистой воды головотяпство милиции и ФСБ. Присутствие ФСБ в больнице тоже ощущается, хотя доказать это наверняка не удалось.
Съездил я и в Старицу. Это самое интересное. Весь наряд милиции — обрати внимание, весь! — выезжавший в день убийства на место преступления, меньше чем через неделю был отправлен в Чечню. Отправлен вроде бы в плановом порядке, по документам никаких нарушений, но я пообщался с семьями двоих из той семерки, — для людей это полнейшая неожиданность и, конечно, беда. Уже тема для газеты. Но слушай дальше.
Тракториста, обнаружившего труп, застать не удалось. Уехал к матери под Питер, будет на днях. Беседовал с его женой. Говорит, затаскали беднягу по кабинетам: то в милицию, то в прокуратуру, то еще куда-то. А один раз к ним человек приходил, расспрашивал. Книжечку показал, а что там написано — разве разглядишь сразу-то. Но и это еще не все.
Местные жители говорят в один голос, что Шайтан со своей бандой крутит в области и администрацией, и органами правопорядка. РУОПом он пока еще не крутит, но и не боится его. Боится Шайтан только ФСБ, особенно какого-то нового спецподразделения, как я понял, созданного в помощь МВД и наводнившего своими агентами весь Тверской регион. Последнее рассказал мне уже сам Шайтан. Я легко его нашел, и на контакт он пошел легко.
А вот Центр общественных связей ФСБ на контакт идет с трудом. Я и не совался туда, есть у нас для этого люди посолиднее. И солидным людям вполне официально заявили, что никаких мероприятий ФСБ в Тверской области не проводит и не планирует.
Теперь о твоем «самом страшном человеке». Вот уж где действительно заговор молчания. Все, что удалось узнать от московских авторитетов: Золтан сидит по делу, косвенно связанному с тверяками, да так сидит, что проникнуть к нему абсолютно невозможно. Вообще же специализируется он на политических убийствах, и Шайтан делает вид, что Золтана никогда не знал. Кажется, все. Ну и последнее. Пару дней назад позвонил аноним и пригрозил: «Не занимайся старицким делом, Зарайский. Не занимайся». Угроза не конкретная, и я на нее плюнул. Нам к подобным штучкам не привыкать. Вот пока все. Извини, что пропал надолго. Хотелось побольше фактов нарыть.
Теперь о планах. В Чечню и Питер решил пока не ездить, а вот в Старицу еще разок мотануть надо обязательно. Жаль, «москвичонок» мой совсем сдох. По городу езжу, а дальше пятидесяти километров не рискну. Братья-журналисты все жмоты, машину не дадут. Может, ты мне доверенность на свою «шестерку» оформишь?
— Не надо никакой доверенности, — сказала Белка. — Я с тобой поеду. — Потом спохватилась: — Ой! Мне же нельзя. «Хвост» за собой потащим.
— Не глупи, — возразил Олег. — Неужели ты думаешь, что я до сих пор не засветился? И пойми, если нас задержат, это будет лучше всего. Прекрасный финальный аккорд для большого материала в газету. Представляешь, законов никаких не нарушаем, а нас задерживает ФСБ — красота! В демократической стране накануне выборов.
— А если нас убьют? — спросила вдруг Белка.
— Кому мы нужны? А впрочем… Если боишься, я же говорю, напиши доверенность.
— Никого я не боюсь, — обозлилась Белка. — Когда поедем?
Глава одиннадцатая
Довольно скоро выяснилось, что охрана объекта ноль-ноль-два — это явная перестраховка. Образ жизни и круг связей Разгоновой Ольги Марковны существенно не изменился. В отчетах отмечались особо Михаил Вербицкий, имевший знакомых в криминальной среде, Константин Полозов, занимавшийся достаточно серьезным бизнесом, и Олег Зарайский, известный своими газетными статьями на тему организованной преступности. Но все трое прямого отношения к делу не имели. Нападений на Ольгу и угроз по телефону отмечено не было. Никто, кроме РИСКа, за ней не следил. Петровка согласно легенде вела расследование вяло, жену убитого ни в чем не подозревала, а потому интереса к ней не выказывала. А «криминальные спецслужбы», если использовать терминологию, введенную Осокорем, около Разгоновой и близко не появлялись.
Одним словом, уже после двадцатого сентября «наружка» по распоряжению Тополя была снята, Ольга перестала именоваться объектом ноль-ноль-два, превратилась просто в Белку, а Еремееву вменялось теперь в обязанность лишь раз в неделю информировать руководство о роде ее занятий и местонахождении.
Золтан отказался подписывать протокол своих признаний в бессознательном состоянии. Зато неожиданно решил поведать о работе на КГБ еще при советской власти под кличками Петер и Буйный. Однако в баранниковском МБ отношения Буйного с руководством несколько напряглись, а степашинская ФСК и вовсе его забыла. Скорее всего, разговорившись, Золтан надеялся потопить одних, угодить другим и призвать последних на помощь. Но попытка была наивная. Тополь в прошлых его делах не обнаружил связи с днем сегодняшним, уж скорее они представляли интерес для исторических исследований Вербы в поисках Седого.
Завидовскую дачу со всеми ее «скороходами» и правительственной связью Золтан просто купил за деньги, а с людьми из Кремля и правительства просто дружил, потому что в последние годы сделался человеком светским. Во все это трудно было бы поверить, если б Тополь не знал еще доброго десятка подобных же персоналий.
Теперь, когда Золтан оказался так крупно замазан, все бывшие друзья отвернулись от него навсегда. И что удивительно, что возможно только в России, эти высокопоставленные чиновники не отрицали бы знакомства с киллером в интервью какому-нибудь бойкому журналисту, но помогать попавшему в тюрьму — это фи, это табу. Золтан стал фигурой, вышедшей из игры, и с ним теперь разрешалось делать все, что угодно. Впрочем, Тополь большого разнообразия вариантов не видел.
Так что посидел Золтан в Твери еще месячишко, никто на него не клюнул, да и отправили одного из лучших в мире киллеров в одну из лучших в мире тюрем — досиживать остаток жизни на Южных Сандвичевых островах. Сандвичи там подавали не часто, ничем южным в нашем понимании даже не пахло, зато до Антарктиды недалеко. Но и к пингвинам в гости господину Сигалихину путь был заказан. Погуляет во дворике, подышит морозным воздухом, найдет на небе Южный Крест, про который только из книжек, прочитанных в детстве, помнил, и обратно в камеру.
Увязать убийство Дуба с московскими и свердловскими событиями не удалось. Кедр буквально по полочкам разложил все моменты палестино-израильского конфликта, в который так основательно влез Валерка. Зря он, получается, старался. Все равно через месяц убили Рабина, а еще через четыре началась кровавая вакханалия терактов.
А вот нападение на Разгонова в Лондоне стало прямым следствием разработок Дуба. Дотошные арабы установили причастность московского резидента Гладкова к ИКСу и, не размениваясь на мелочи, решили сразу похитить шефа российского филиала международной службы.
Полковник милиции Корягин пытался бежать на торговом судне, следовавшем в Саппоро, и был убит японскими пограничниками. Глупость несусветная. Пальма приехала с Дальнего Востока в глубоком шоке. Оказывается, за три часа до смерти Игорь сам позвонил ей в гостиницу в Находке и сказал всего несколько фраз, не слушая ответов:
— Люба, не ищи меня. Это бесполезно. Чайки летают над морем и машут крыльями. Для меня все кончено. Уезжаю навсегда.
Он произвел впечатление человека, насмерть запуганного, загнанного, окончательно сломленного. Особенно гнетущее ощущение осталось у Пальмы от этих «чаек над морем».
![Ант Скаландис - Точка сингулярности [= Миссия причастных]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)